Неточные совпадения
Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота
низки, забыл наклониться. Как хватит себя
лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый
лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?
Василий Иванович засмеялся и сел. Он очень походил лицом на своего сына, только
лоб у него был
ниже и уже, и рот немного шире, и он беспрестанно двигался, поводил плечами, точно платье ему под мышками резало, моргал, покашливал и шевелил пальцами, между тем как сын его отличался какою-то небрежною неподвижностию.
Голос у нее
низкий, глуховатый, говорила она медленно, не то — равнодушно, не то — лениво. На ее статной фигуре — гладкое, модное платье пепельного цвета, обильные, темные волосы тоже модно начесаны на уши и некрасиво подчеркивают высоту
лба. Да и все на лице ее подчеркнуто: брови слишком густы, темные глаза — велики и, должно быть, подрисованы, прямой острый нос неприятно хрящеват, а маленький рот накрашен чересчур ярко.
Красный огонек угольной лампочки освещал полотнище ворот, висевшее на одной петле, человека в тулупе, с медной пластинкой на
лбу, и еще одного,
ниже ростом, тоже в тулупе и похожего на копну сена.
Следствие вел провинциальный чиновник, мудрец весьма оригинальной внешности, высокий, сутулый, с большой тяжелой головой, в клочьях седых волос, встрепанных, точно после драки, его высокий
лоб, разлинованный морщинами, мрачно украшали густейшие серебряные брови, прикрывая глаза цвета ржавого железа, горбатый, ястребиный нос прятался в плотные и толстые, точно литые, усы, седой волос усов очень заметно пожелтел от дыма табака. Он похож был на военного в чине не
ниже полковника.
Я никогда не воображал, что у вас такой
лоб: он немного
низок, как у статуй, но бел и нежен, как мрамор, под пышными волосами.
Он был очень
низок ростом, с уродливо большей головой и необыкновенным
лбом.
И поистине не ожидал я сказанного от одетого в смурой кафтан, со бритым
лбом. Но, желая удовлетворить моему любопытству, я просил его, чтобы он уведомил меня, как, будучи толь
низкого состояния, он достиг понятий, недостающих нередко в людях, несвойственно называемых благородными.
Брови ее были резкие, тонкие и красивые; особенно был хорош ее широкий
лоб, немного
низкий, и губы, прекрасно обрисованные, с какой-то гордой, смелой складкой, но бледные, чуть-чуть только окрашенные.
Странный и страшный сон мне приснился в эту самую ночь. Мне чудилось, что я вхожу в
низкую темную комнату… Отец стоит с хлыстом в руке и топает ногами; в углу прижалась Зинаида, и не на руке, а на
лбу у ней красная черта… а сзади их обоих поднимается весь окровавленный Беловзоров, раскрывает бледные губы и гневно грозит отцу.
Лоб у ней был
низкий, нос несколько мясистый и вздернутый; ни тонкостью кожи, ни изяществом рук и ног она похвалиться не могла — но что все это значило?
Наружностью Шатов вполне соответствовал своим убеждениям: он был неуклюж, белокур, космат,
низкого роста, с широкими плечами, толстыми губами, с очень густыми, нависшими белобрысыми бровями, с нахмуренным
лбом, с неприветливым, упорно потупленным и как бы чего-то стыдящимся взглядом.
Лоб его был
низок и сжат, волосы начинались почти над бровями; скулы и челюсти, напротив, были несоразмерно развиты, череп, спереди узкий, переходил без всякой постепенности в какой-то широкий котел к затылку, а за ушами были такие выпуклости, что уши казались впалыми.
Хотя перед самоубийством человек проклинает свою жизнь, хотя он положительно знает, что для него смерть есть свобода, но орудие смерти все-таки дрожит в его руках, нож скользит по горлу, пистолет, вместо того чтоб бить прямо в
лоб, бьет
ниже, уродует.
Снова обняв его, она поцеловала
лоб и щёки пасынка, радостно блестя глазами, полными слёз, и повела куда-то, говоря
низким, точно чужим голосом...
Фома, согнувшись, с руками, связанными за спиной, молча пошел к столу, не поднимая глаз ни на кого. Он стал
ниже ростом и похудел. Растрепанные волосы падали ему на
лоб и виски; разорванная и смятая грудь рубахи высунулась из-под жилета, и воротник закрывал ему губы. Он вертел головой, чтобы сдвинуть воротник под подбородок, и — не мог сделать этого. Тогда седенький старичок подошел к нему, поправил что нужно, с улыбкой взглянул ему в глаза и сказал...
Чрезвычайно густые черные волосы без всякого блеска, впалые, тоже черные и тусклые, но прекрасные глаза,
низкий выпуклый
лоб, орлиный нос, зеленоватая бледность гладкой кожи, какая-то трагическая черта около тонких губ и в слегка углубленных щеках, что-то резкое и в то же время беспомощное в движениях, изящество без грации… в Италии все это не показалось бы мне необычайным, но в Москве, у Пречистенского бульвара, просто изумило меня!
Черты ее лица выражали не то чтобы гордость, а суровость, почти грубость;
лоб ее был широк и
низок, нос короток и прям; ленивая и медленная усмешка изредка кривила ее губы; презрительно хмурились ее прямые брови.
— Правда говорится: из благородства да из чинов шубы себе не сошьешь. Кокарда на
лбу и благородный титул, а кушать нечего. По-моему, если человек
низкого звания помогает бедным, то он гораздо благороднее какого-нибудь Чаликова, который погряз в нищете и пороке.
С сосущим чувством: обману-ул! — стою, упершись
лбом в первый
низкий квадрат окна, жгу себе глаза удерживаемыми слезами, и опустив, наконец, глаза, чтобы отпустить, наконец, слезы… — на ватном дне окна, между двумя рамами, в зеленоватом стекле, как в спирту! — целая россыпь крохотных серых скачущих, страшно-веселых, вербных, с рожками-с-ножками, все окно превративших в вербную чертикову бутыль.
Личные кости были развиты совершенно в ущерб черепу;
лоб узок и
низок, глаза, без бровей и ресниц, едва прорезывались; на огромном плоском лице сиротливо сидел крошечный круглый нос, хотя и задранный вверх, но не только не придававший лицу выражения высокомерия, а, напротив, делавший его еще более жалким; рот, в противность носу, был огромен и представлял собою бесформенную щель, вокруг которой, несмотря на двадцатилетний возраст Никиты, не сидело ни одного волоска.
Ему представились, всплыли внезапно, как всегда в полузабытье, обе «рожи» мужиков: круглые щеки «Митюньки», с козырьком фуражки, переломленным посредине
лба, и морщинистое маленькое лицо старика, в
низкой шляпенке, с курчавыми седеющими волосами, в верблюжьем зипуне.
На его
низком крутом
лбу стал выступать пот. Разговор уже тяготил его, давил ему виски.
Негодующие крики Ивана Прокофьева слышны ему до сих пор. И внешность отца осталась в его сердце, какою она была в ту минуту: широкое серое пальто, черный галстук, под самый подбородок, пуховая смятая шляпа, огромный рост, возбужденное неправильное лицо, выпуклый
лоб с пробором
низких волос, нос луковкой, огромные глаза, борода полуседая двумя мочалками.
На
лбу — крутом,
низком, обтянутом желтеющей кожей — держалась крупная морщина. Бесцветные желтоватые глаза его озабоченно хмурились.
Красивым его лицо нельзя было назвать, но я редко видал более характерную голову с такой своеобразной, живой физиономией, с острыми и блестящими глазами, с очертаниями насмешливого рта, с этим
лбом и седеющей шевелюрой. Скульптор Забелло сумел схватить посадку головы и всю фигуру со сложенными на груди руками в статуе, находящейся на кладбище в Ницце, только, как это вышло и на памятнике Пушкина в Москве, Герцен кажется выше ростом. Он был немного
ниже среднего роста, не тучной, но плотной фигуры.
Алеша в своей комнате обливался холодною водою, потом внес ко мне самовар. Мы сели пить чай. Не глядя мне в глаза, деланно-веселым голосом он рассказывал что-то про хозяйку и Феню. А я украдкою вглядывался в его осунувшееся лицо, в
низкий, отлогий
лоб…
Однажды на моем дежурстве в госпиталь привезли несколько больных солдат. Один бросился мне в глаза своим лицом: молодой парень с
низким, отлогим
лбом, в глазах — тупое, ушедшее в себя страдание, углы губ сильно опущены.
Делесов оглянулся на своего соседа. Длинное тело, прикрытое плащом, безжизненно лежало подле него. Делесову казалось, что длинная голова с большим темным носом качалась на этом туловище; но, вглядевшись ближе, он увидел, что то, что он принимал за нос и лицо, были волоса, а что настоящее лицо было
ниже. Он нагнулся и разобрал черты лица Альберта. Тогда красота
лба и спокойно сложенного рта снова поразили его.
Поднялись мы на
низкое крылечко со стеклянной дверью в совершенно темные сени. Домбрович взял меня за руку и почти ощупью повел по лестнице. Слева из окна просвечивал слегка лунный отблеск, а то мы бы себе разбили
лбы.
— Ничья судьба не ведома; это дело закрытое. Бывает, что и самая заносчивая голова скатывается с плеч
ниже ног! — возразил Назарий. — Как
лоб ни широк, стены им не спихнешь, как окропит его свинцовый дождик, так и ищи просухи в земле.
Низкий и сжатый
лоб, волосы, начинающиеся почти над бровями, несоразмерно развитые скулы и челюсти, череп спереди узкий, переходивший сразу в какой-то широкий котел к затылку, уши, казавшиеся впалыми от выпуклостей за ушами, неопределенного цвета глаза, не смотревшие ни на кого прямо, делали то, что страшно становилось каждому, кто хотя вскользь чувствовал на себе тусклый взгляд последних, и каждому же, глядя на Малюту, невольно казалось, что никакое великодушное чувство, никакая мысль, выходящая из круга животных побуждений, не в силах была проникнуть в этот сплюснутый мозг, покрытый толстым черепом и густою щетиной.
Оправданная была молодая женщина замечательной красоты. Густые матово-черные волосы, выбившиеся из-под белого платка, которым она была повязана, окаймляли
низкий, несколько выпуклый
лоб, с темной линией тонких бровей над большими, красивыми черными бархатистыми глазами. Ее правильное овальное матово-бледное лицо было благородно, но холодно и, по временам, даже сурово.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую бледную руку. Грудь его страшно
низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят и на бледном
лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительною болью. «Чтò такое эта боль? Зачем боль? Чтò он чувствует? Как у него болит!» думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на
лбу. Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперег кроватки, спустив голову
ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.